Малая Родина Бориса

Став знаменитым композитором, живя в Москве, Борис Андреевич неоднократно навещал свою малую родину. Так, в сентябре 1947 года, когда Б. Мокроусов, А. Фатьянов и Г. Абрамов отправились в Горький с творческими отчетами-концертами, Борис Андреевич посетил Красную Горку — родину своих предков, встречался с друзьями детства и юности.

Борис выучил игре на рояле и Шуру, и, когда она подросла, тоже стала "озвучивать" немые фильмы, заменяя порой Бориса. Семья была большой, отцу было трудно ее содержать, и Борис, стараясь помочь отцу во всем, по вечерам прирабатывал в клубе "Спартак" машинистом сцены и по­мощником киномеханика. Кроме того, он активно сотрудничал в газетах "Молодая рать", "Нижегородская коммуна", "Комсомольская правда", подписывая некоторые заметки псевдонимом "Борм". Когда была основана газета "По рельсам Ильича", он вошел в состав редакции. В этот же период Борис организовал концертную группу, которая выступала в клубных радиопередачах. Какое-то время Борис работал счетоводом в нижегородском отделении "Металлостроя". Надо сказать, что все свои заработки, включая гонорары, Борис отдавал родителям. Это было существенным подспорьем для семьи.

В то же время Борис принимал активное участие в общественной жизни. В 1926 году он вступил в комсомол. Через два года его избрали заместителем секретаря комсомольской организации.

"Я помню, — рассказывает Александра Андреевна, — мы участвовали в художественной самодеятельности, в так называемой "живой газете" под водительством боевой комсомолки Кондратьевой, пели частушки "на злобу дня", плясали" и пели хором:

С большим зарядом оптимизма

Страна торопится вперед.

В эпоху автомобилизма

Дадим стране автозавод…

Конечно, куплет, сочиненный, видимо, кем-то из начинающих стихотворцев, не отличается совершен­ством. Зато он свидетельствует, каким небывалым трудовым подъемом был охвачен народ в период индустриализации страны.

Сентябрь 1929 года

В воспоминаниях Михаила Рейнера, друга детства и юности будущего композитора, приведен ряд эпизодов, позволяющих судить о некоторых важных чертах характера Бориса Мокроусова.

Миша Рейнер был старше Бориса на год (родился в 1908 году). Их дружба начиналась в 1920 году, когда они учились в третьем классе канавинской семилетней школы. Жили они неподалеку друг от друга: Михаил около Владимирской церкви в Канавине (в которой крестили Бориса), а Борис — в доме железнодорожников (рядом с канавинским рынком).

Рейнер вспоминал, что Борис выделялся среди сверстников. Основной причиной этого считает его честное, прямое отношение ко всем ребятам, его неравнодушие: "Если при нем кого-либо несправедливо и зло обижали, он всегда активно вмешивался в драку или ссору, угрожающе заступался за обиженного слабого. Он всегда был здоровым и сильным подростком, затем парнем. Но никогда я не видел, чтобы он злоупотреблял своей силой".Борис нравился одноклассницам. "Когда мы подросли, — признается Рейнер, — девочки-школьницы на Бориса обращали несколько больше внимания, чем на меня... Он действительно был красивым, симпатичным парнем с мужественным лицом, выразительными чертами".

Описывая внешний облик школьника Бориса Мокроусова, Рейнер подчеркивает бедность его наряда: одет он был в короткую куртку, валенки и штаны из "чертовой кожи" (так называлась дешевая ткань, отличающаяся высокой прочностью). "Но верхом "шика" в его мальчишеском костюме, — пишет Рейнер, — была шапка... Вернее всего, это была папаха... За эту живописную шапку-папаху ее обладателя, боевого парня, школьники прозвали "Чапаем"... Борис свое прозвище носил с явным удовольствием... Несомненно, это юношеское "общение" с именем народного героя оставило след и в памяти, и в сердце Бориса".

Среди основных черт характера Мокроусова Рейнер выделяет прямоту, честность, самоотверженность. Однажды Борис спас своему другу жизнь. Будущий композитор рано научился плавать. Михаила родители очень  опекали, не рекомендовали ему купаться, так как немало ребят тонуло. "Я не умел плавать, — вспоминает Рейнер. — По моей просьбе, Борис научил меня держаться на воде. И в один спокойный летний вечер я в сопровождении Бориса переплыл неширокий затон Оки. Пока мы сидели, отдыхали, подул небольшой ветерок. Поверхность воды покрылась барашками. Плыть обратно было трудней. Ветер усилился, вместо "барашков" появились буруны, дышать стало трудней. Я стал захлебываться. Борис это заметил, подплыл ближе. Когда я опять захлебнулся, понял, что это конец. Я выдавил из себя: "Тону!" Борис быстро подплыл ко мне справа, левую руку подвел под мою грудь, а правой греб.

Я не сразу понял его прием и пытался схватить его вытянутую руку. Он кратко сказал: "Не хватайся, а опирайся". Сказал спокойно, будто ничего особенного не происходит. До плотов у берега доплыли не спеша. Выбрались на плот, сели. Я молчал, приходил в себя. Внутри все горело. Кувалдой стучало сердце. Никогда до этого не чувствовал смерть так близко. Борис, чтобы отвлечь меня от тяжелых дум, как бы между прочим сказал:. "Ничего, со мной тоже так бывало"

На каждого Борис производил неизгладимое впечатление. Вот каким его увидел Марк Лисянский в первую встречу с ним: "Дверь мне открыл красивый, широкоплечий, плотный, крепкий, выше среднего роста, светлокудрый и голубоглазый человек в белой рубашке с лихо распахнутым воротом. Что-то в нем было волжское, бурлацкое, разинское и в то же время очень простое и бесхитростное. Ничего от знаменитости. Открытый тёплый взгляд из-под тёмных аккуратных бровей, добрая улыбка…”

Назад \ К оглавлению \ Дальше

                                                                                                                                                                                                                                          

© Б.А.Мокроусов. Официальный сайт. 2002 - настоящее время
Материалы охраняются в соответствии с законом РФ об авторских и смежных правах и Гражданским Кодексом РФ. Любое использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения авторов.