|
ВИРТУАЛЬНАЯ РЕТРО ФОНОТЕКА Музей Истории Советской Массовой песни
Главная
|
|
|
|
Читальный Зал
| Новости культурной
жизни | Выставка
Мы публикуем очерки Дж.Мариона, написанные специально для «Советского искусства» и рассказывающие о положении искусства в Америке Трумана.
В самой Америке Кока-Кола уже не играет той роли, которая отводится этому приятному напитку в Европе. Вы, конечно, много читали о кока-кола с тех пор, как с помощью «плана Маршалла» его начали в огромном количестве завозить во все страны, которым Вашингтон готовит судьбу американских колоний. Но Америка – еще не кока-кола, а кока-кола – не Америка. Существует еще и пепси-кола. Пепси – это не просто напиток, изготовленный крупной фирмой. Он интересен тем, что в последнее время приобретает доминирующее влияние на американскую культуру. Недавно я увидел в газетах имя одного своего знакомого художника, о котором уже давно не слышал. На ежегодном всеамериканском конкурсе по искусству, организуемом фирмой «Пепси-кола», он получил премию в 1500 долларов. Весьма возможно, что он действительно написал хорошую картину, не подлаживаясь к хозяевам «Пепси-кола», чьи вкусы стоят ниже всякой критики. Но нельзя рассчитывать, что все без исключения художники окажутся такими же стойкими или что вкусы хозяев «Пепси-кола» в области живописи окажутся на более высоком уровне, чем их музыкальные вкусы. В этой области фирма «Пепси-кола» отличается главным образом субсидированием надоедливого перезвона рекламных объявлений, от которого владельцы радиоприемников не могут отделаться ни днем, ни ночью. В создании этого перезвона участвуют выдающиеся музыканты, и вы рискуете услышать, что великий Бетховен – именно тот гений, который насладившись пепси-кола, написал музыкальный шедевр, восхваляющий достоинство этого напитка. Особенное внимание уделяется в радиопередаче тому, что пепси-кола выпускается в бутылках большего размера, чем кока-кола и стоит всего пять центов, в то время кока-кола стоит обычно дороже. Пепси-кола одерживает победу. В заключение этих передач автор рекламных перезвонов обычно сетует на отсутствие свободы для тех советских музыкантов, которые подвергаются критике общественности за плохую, абстрактную музыку, непонятную для народа. Возможно, конечно, что это и не его слова. Возможно, что владельцы радиовещательных компаний руками своих продажных писак вставляют такого рода «критику» в трескучие объявления «Пепси-кола». Мы, простые прогрессивные американцы, рассказывая советским гражданам о культуре и искусстве США, всегда критикуем разлагающее влияние крупных монополий на американскую жизнь. Из-за этого иногда создается впечатление, что мы сваливаем в одну кучу американский народ и американских империалистов. Нет, не вся культура и не все искусство Америки подвластны коммерции. Я не собираюсь давать законченного обзора состояния американской культуры. Для этого потребовалось бы больше времени и места. Я хочу коснуться этого вопроса лишь в общих чертах, поделиться отдельными мыслями.
Есть ли у нас живопись?
Так как мы уже упоминали о живописи в связи с пепси-кола, то прежде всего остановимся на этом виде искусства. Самое существенное, что можно сказать о нем: живопись и скульптура занимают очень небольшое место в жизни американского народа. В Мексике я видел неграмотных босых пеонов, стоящих с обнаженными головами и восхищенно рассматривавших фрески Диего Ривера в вестибюле министерства образования. Эти фрески представляют собой сочные портреты мексиканских рабочих и крестьян за работой, во время развлечения, в моменты героической революционной борьбы. Фрески вроде «Вот так придет революция» сохраняются на правительственных зданиях Мексико только потому, что беспрестанно сменяющиеся правители вынуждены притворяться, что они продолжают дело революции, которая началась 30 лет назад и все еще не закончилась. Но эта демагогия не лишает ценности произведения, в которых выражена истинная традиция мексиканского национального искусства, источником и почитателем которого являются широкие народные массы мексиканцев. Правители США не потерпели бы подобной живописи даже в демагогических целях. Несколько лет назад Рокфеллеры пригласили Диего Ривера сделать стенную роспись в их новом небоскребе на Пятой Авеню. Закончилось это очень печально. Ривера пообещали полную свободу писать, что он хочет. И он включил в свои фрески портрет Ленина. Скандал, возмущение, судебное преследование! Рокфеллеры уничтожили эту фреску. Можно было бы считать, что такова и есть история искусства в Америке, если бы около двадцати лет назад не проявило себя отрадное явление, показывающее образы другой Америки. В то время под влиянием массовой борьбы с голодом и безработицей началась эра реформ Рузвельта, одновременно зародился и план государственной поддержки творческой инициативы художников. На протяжении нескольких лет изобразительное искусство в Америке процветало. Ценные картины стали доступными для миллионов американцев, которые до этого времени совершенно не обращали внимания на живопись. Даже правительственные учреждения заказывали фрески, идейные по содержанию. Правда, некоторые из них, содержавшие чересчур прогрессивные идеи, были позднее отвергнуты, но некоторые сохранились и до настоящего времени. В Америке Трумэна искусство целиком подчинено коммерции. Живописцы и скульпторы в 1950 году живут нищенской жизнью, оторваны от американского народа. «Пепси-Кола» - вот их главный заказчик. Фирма платит деньги, а деньги в США решают все.
Поэзия на задворках.
Американские издательства в такой же мере находятся под контролем монополий, как, например, стальная промышленность. Каждый день в США продается свыше 50 миллионов экземпляров газет. Большинство из них, начиная с заголовка передовицы и до раздела «Юмор», посвящены искусственному раздуванию истерии «холодной войны». Книга не имеет в Соединенных Штатах большого престижа, и издательства не выходят из состояния кризиса. В Америке существует широко развитая система публичных библиотек. Но эти библиотеки прямо или косвенно зависят от субсидий меценатов. Как правило, библиотеки влачат жалкое существование. Из-за высоких цен на книги покупка их не по средствам большей части населения, поэтому-то и возникли «книжные клубы», которые под видом «хороших книг за небольшую цену» забрасывают своих подписчиков дрянной сенсационной литературой… Широко рекламируемая издательская деятельность многих «солидных» фирм является не чем иным, как маскировкой, прикрывающей истинные источники их доходов. А эти источники могут оказаться не столь невинными. «Уважаемый» издатель может одновременно являться владельцем нескольких менее известных издательств, специализирующихся на распространении порнографий или чего-либо подобного. Народ одурманивают, ему стремятся вселить недоверие к людям, которые пытаются мыслить. В Америке слово «интеллигент» стало презрительной кличкой. Может быть, поэтому поэзия оказалась в США на задворках, создание стихов превратилось в забытое искусство. В Америке невозможно услышать художественное чтение стихов. У нас в Соединенных Штатах нет профессиональных чтецов поэтических произведений. Лишь по программам второго разряда радиовещания, и то очень редко, можно услышать чтение небольших стихотворений. И все же у американцев несомненно есть потребность в поэзии. Может быть, поэтому граммофонные компании выпустили недавно один или два альбома пластинок с декламацией стихов. Нет никаких оснований считать, что американский народ от рождения, враждебно настроен к хорошей литературе вообще, к поэзии в частности. Не народ, а денежных тузов надо обвинять в том, что поэзия Шекспира должна была уступить место строкам: «Пепси-Кола одерживает победу. Сегодня деньги решают все!»
Что такое американский театр?
Театр в Америке фактически имеется только в Нью-Йорке. Но и в Нью-Йорке, насколько мне известно, нет ни одного театра, который подходил бы под то понятие, которое придают этому слову в Советском Союзе. Здесь нет ни одной постоянной театральной труппы, работающей на определенной сцене и осуществляющей каждый сезон какое-то количество постановок классических или современных пьес. Постановка спектакля в США – коммерческое предприятие, на которое надо затратить по меньшей мере 70 тысяч долларов. Основная цель постановки – возможно большие барыши. Как правило, все поставлено на чисто деловую ногу. Иногда получаются очень удачные с коммерческой точки зрения спектакли, которые приносят большие прибыли. Но зачастую приходится терпеть убыток. И вот, чтобы избежать убытка, чтобы сделать хороший «бизнес», поставщики выискивают произведения, сулящие прежде всего коммерческую выгоду – бьющие внешними эффектами, безыдейные пьесы. Небезынтересно отметить, что американские критики являются активными сотрудниками театра, как коммерческого предприятия. Иногда они бывают подвержены приступам угрызений совести. Они начинают проявлять радость, когда им удается найти пьесу, которую они могут считать сами «идейной» и рекомендовать ее публике, как исключение из общего правила бессодержательности. Но так как в США каждая идея должна пройти проверку ее соответствия интересам правящих кругов, то можно легко представить себе, какие «идеи» при таких условиях могут звучать со сцены американских театров. Театральные критики с удовольствием поднимают на щит произведения вроде пьесы «Смерть продавца», которая пользовалась шумным успехом в Нью-Йорке последние два года. Она написана Артуром Миллером, более ранняя пьеса которого «Все мои сыновья» знакома многим в СССР и свидетельствует о том, что этот талантливый драматург подчинил свой талант сомнительным вкусам денежного мешка. Пьеса «Смерть продавца» проникнута пессимизмом, насыщена фрейдистским мистицизмом, сквозь который довольно ясно проглядывает реакционная идея, что народ сам виноват в своих несчастиях, выхода нет. Пьеса заканчивается самоубийством несчастного продавца. И снова хочется подчеркнуть, что жалкое существование американского театра нельзя объяснить отсутствием любви к театральному искусству у народа (хотя в Соединенных Штатах и нет никаких театральных традиций, как в России). В ранние дни рузвельтовской «новой эры» Федеральный театр был ярким маяком среди художественных явлений того времени. В нем вырастали настоящие таланты, а главное – он привлекал к себе тысячи американцев, которые до того совершенно не знали театра. Они любили этот театр и приветствовали его. Федеральный театр закрылся не потому, что зрители не поддержали его, а потому что американская реакция повела на него открытое и упорное наступление, учуяв «социализм» в театре, который существовал на общественные средства. Характерно, что самой светлой точкой в театральном сезоне Нью-Йорка за прошлую зиму был цикл музыкальных представлений, главным образом классических, который проводился одной компанией в «Сити-Сентр» – театре, принадлежащем не частнику, а муниципалитету. Нечего и говорить, что на муниципальные власти оказывалось непрерывное давление, чтобы заставить их отказаться от этой «неамериканской» затеи. То, что в США отсутствуют государственные театры и хорошие пьесы, далеко не является показателем безразличия американского народа к театру. Это просто свидетельствует о временном триумфе фирмы «Пепси-Кола».
В эфире – «мыльная опера»
Радио в Америке занимает несравненно более выгодное положение, чем театр. Оно, несомненно, «доходит» до массы американцев. Об уровне радиопередач можно судить по стандарту программ, передаваемых каждый день в течении нескольких лет. Как правило, это популяризация определенной группы «доходчивых» образов, пригодных для примитивного восприятия малолетних детей, с фабулой, которую смог бы написать ребенок того же возраста. Подобная программа обычно оплачивается мультимиллионером – фабрикантом мыла, и конечно, должна содержать кучу рекламных комплиментов по его адресу. Передачи, известные в США под названием «мыльных опер», занимают, как правило, утренние и дневные часы. Но вот наступает ночь, а вместе с ней начинаются отчаянные попытки заполнить свободные часы программой, еще больше уводящей трудящихся от их насущных интересов. С этой целью монополисты радио уже несколько лет назад создали специальный вид комедии – «отсебятину», составляемую из словесных шарад и шуток с неожиданными эффектами. Удачливый «отсебятник» является самым богатым человеком на радио. Каждая радиокомпания хочет иметь лучшие шутки и лучших «отсебятников». Отсюда бешенная погоня радиоклоунов «за новым материалом», которым ежедневно нужно заполнить 30 минут радиопередачи от них требуется вызвать «смех от всего сердца», заставить миллионы слушателей купить сигареты определенной марки или еще одну бутылку пепси-кола. Печальна судьба тех, кто пытается внести хоть какую-то идею в «отсебятину». Примеров хоть отбавляй. Радиокомик Генри Морган как-то позволил себе вышутить рекламу. В одном из своих выступлений Морган сказал: «Тот, кто у нас редактирует, должен обладать широко открытым умом, это совершенно необходимо для того, чтобы его издатель (работодатель) мог наполнить этот ум». Такие слова расцениваются, как тяжелое оскорбление его величества бизнеса и осуждаются в США наравне с изменой. Поэтому, несмотря на то, что Морган является одним из наиболее талантливых радиокомиков, он оказался безработным. Нет никакого сомнения, что под влиянием той чепухи, которую в течение двадцати лет преподносит американцам радио, вкусы слушателей извратились и стали более низменными. И все же очень многие американские слушатели недовольны радиопрограммами. Американцы требуют хорошей музыки. Когда я был еще школьником, в Индианополисе, который в то время имел всего 400.000 жителей, любители музыки ездили за 200 миль в Цинцинати для того, чтобы послушать симфонический оркестр. Сейчас имеются симфонические оркестры в Индианополисе и ряде других, правда, только крупных, городов. Для любителей музыки есть большой выбор великолепных пластинок, они могут приобрести патефон за сравнительно недорогую цену (хотя хорошие патефоны и пластинки очень, очень дороги). Но и в области граммофонной записи музыки снова выявляется часть торгашей. В последние годы инженеры-звукотехники усовершенствовали граммзапись, применив так называемые «микробороздки», благодаря которым можно записать на одной пластинке большую музыкальную пьесу, чем раньше. Вместо того чтобы использовать это достижение техники и дать возможность послушать целую симфонию на одной пластинке, крупные компании сократили размер пластинок под тем предлогом, что таким образом облегчается их хранение. В действительности же их истинной целью было заставить покупать больше пластинок. Но это еще не самое худшее. Отдельные компании вступили в борьбу друг с другом, и каждая записывает пластинки с микробороздками на разных скоростях. Чтобы проигрывать пластинки, выпущенные различными компаниями, нужно иметь патефон, который может работать при 78, 45, 33 ⅓ оборотах в минуту. В конце концов, компании вероятно, придут к какому-либо соглашению («Виктор» уже предлагает вести запись на всех трех скоростях). Но нет сомнения в том, что это соглашение будет достигнуто за счет потребителей. Подобная история происходит и с телевидением, которое угрожает вытеснить радио. Миллионы долларов, потраченные американцами на покупку радиоприемников, окажутся выброшенными на ветер. Можно было бы не жалеть об этом, если бы плохие радиопрограммы оказались замененными хорошими телевизионными. Но пока никаких признаков этого не заметно. Телевидение могло бы, например, познакомить народ с хорошими театральными представлениями и с хорошими фильмами, но владельцы театров и магнаты кинопромышленности боятся конкуренции и борются с телевидением, как с чумой.
Истязание средствами кино
Несомненно, самым активным искусством в Америке является кино. По всей стране разбросаны комфортабельные кинотеатры и таким образом заложены основы для неограниченного распространения киноискусства которое могло бы нести просвещение и образование всему американскому народу. Но разве можно говорить об искусстве и воспитании при условии демонстрации тех фильмов, которые нам показывают? Детективные истории, мелодрамы о далеком Западе, ковбои и индейцы – публика метко назвала эти картины «лошадиными операми» - появляются на экране вместе с вызываю-щими тошноту «романтическими» фильмами, в которых неизменно фигурируют наследница-миллионерша с Лонг-Айленда, шикарные апартаменты и люди, которые не работают. В кино, больше чем в какой-либо другой области «культурной» жизни Америки, на идею смотрят, как на страшный яд. Сценаристов преследуют или сажают в тюрьму за попытку проявить идейность. Эта участь постигла Джона Говарда, Лоусона, Дальтона Трумбо, Альберта Мальца и других из «Голливудской десятки». Можно еще прибавить к ним писателя Говарда Фаста, один из романов которого также был экранизирован в Голливуде. Сейчас мы являемся свидетелями еще большего упадка американского киноискусства. Детективный фильм, изготовленный по формуле «Кто это сделал?» уже не удовлетворяет американских бизнесменов. Они не видят нужды в том, чтобы киноповествование шло об убийстве-загадке. Теперь зрителю показывают в кино серию насилий и жестокостей, идущих таким же непрерывным конвейером, как «отсебятины» в комедийной радиопрограмме. В качестве героя выводится мужчина, который «может выдержать это», т.е., выдержав жестокие побои, через несколько минут снова перенести еще более жестокие. Время от времени он и сам наносит побои. Все эти леденящие кровь ужасы зритель видит крупным планом в сопровождении соответствующих хрипов, стонов, криков. В условиях расцвета культа киносадизма тем звездам, которые ранее играли роли гангстеров, естественно, пришлось переключиться на роли героев – истязателей и истязаемых. Я не могу сказать ничего утешительного относительно американского кино. Для того чтобы начать какие-то преобразования в американской кинематографии, надо прежде всего ее освободить от зависимости от монополистов. Но кино является таким мощным орудием влияния на умы людей, что подлинные правители Америки – монополисты – не выпустят его из своих рук до тех пор, пока в их руках находится власть. Чарли Чаплин, упорный индивидуалист, который настаивает на том, чтобы вкладывать в свои кинокартины определенные идеи, и обладает достаточными средствами для того, чтобы самому выпускать фильмы, по-прежнему находится под бойкотом.
* * *
Все, что я говорил относительно различных областей американской культуры, приложимо к Америке на протяжении уже многих лет. Может быть, в этой статье мне следовало рассказать о том разложении искусства, которое происходит в результате пропаганды идеи «холодной войны» – об антикоммунистических фильмах и книгах, о терроре по отношению к артистам и другим работникам умственного труда, которые не желают идти по антисоветскому пути, ведущему к третьей мировой войне. Но я полагаю, что все это в общих чертах вам известно. Таким образом, остается еще один вопрос: каковы перспективы американского искусства? Перспективы очень мрачные, мрачные, но не беспросветные. У нас нет никаких оснований приходить в отчаяние. Объективные условия не благоприятствуют силам мрака, время работает не на них. Мы же не сомневаемся в самих себе. Во всяком случае мы не более привержены культуре пепси-кола, чем Франция, Италия и другие страны к навязываемому им господству кока-кола. Даже такая цена, как пять центов за бутылку, и то слишком высока!
Читайте другие статьи в разделах "Читальный зал" и "Выставка".
Читальный Зал
| Новости культурной
жизни | Выставка
|
