ВИРТУАЛЬНАЯ РЕТРО ФОНОТЕКА                                                                                                         Музей Истории Советской Массовой песни

Главная        Концепция        Тематические Песенные Разделы        Персональные Песенные Разделы        Певцы
Читальный зал           Запасная Столица          Советская архитектура        Коллекция        Новости культуры        РеМастер        Выставка
Ссылки              Правила Поведения на Сайте             Клуб Друзей             Написать в Гостевую Книгу или Автору

К итогам песенной дискуссии

Прицел ВПЕРЕД!..

(Журнал "Советская музыка" 1962, № 3, стр.  58-68)

Читальный Зал | Новости культурной жизни | Выставка
Документальный Спецпроект "Запасная Столица" | Советская Архитектура

В шести книжках журнала «Советская музыка», начиная с прошлогодней майской, велась дискуссия о состоянии русской советской массовой песни. В ней был затронут широкий круг вопросов: эстетических, этических, организационных. Выступили композиторы, музыковеды и исполнители, любители музыки. Серьезной критике в ходе дискуссии подверглось творчество некоторых авторов музыки и песенных текстов. Решительно была осуждена тенденция возродить мещанский сентиментализм, проявившаяся в песенном творчестве последних лет. Сейчас, накануне Третьего Всесоюзного съезда композиторов, уместно подвести некоторые итоги этого обсуждения.

Старое и новое

Определяя особенности массовой песни, у нас часто акцентируют лишь одну ее черту — опору на сложившийся, привычный в слуховом отношении круг распространенных интонаций. В этом, бесспорно, есть зерно истины. Песня, несомненно, ближе, чем какой-либо другой жанр, к бытовым истокам. Оттого в ней отчетливо ощущается, как правило, преемственная связь с традициями различных жанров народной и профессиональной музыки. Но не менее важно другое.

Каждый по-настоящему талантливый художник — «первооткрыватель». Он неизменно вносит в искусство нечто свежее, до него небывалое, и его музыка преодолевает инерцию восприятия, расширяет слуховой опыт аудитории, эстетически обогащает ее.

Песня — «своеобразный микрокосм» музыкального искусства, и, естественно, его новые элементы не всегда сразу можно обнаружить, ухо фиксирует это скорее, нежели складывается понятие. Однако бесспорно, что хорошие песни (это относится и к музыке, и к тексту) возникают лишь на путях творческого новаторства, в результате качественного переосмысления сложившихся традиций, а иногда и «открытия» совершенно нового мира.

Было бы несправедливо утверждать, что русские советские композиторы — всесоюзные запевалы! — не создали за последнее время ничего творчески свежего. Неизменно радует талантливой инициативой В. Соловьев-Седой. Одна из недавно опубликованных его песен — «Баллада о солдате»  — новый большой успех композитора.

Очень обнадеживает творчество А. Пахмутовой, лучшие песни которой приобрели  уже   широкую  популярность.   И   «Песня  о тревожной молодости», и  «Геологи» по-настоящему романтичны. И запел их народ потому, что как в зеркале увидел запечатленные о словах и  музыке  лучшие идеалы современности — дерзостные поиски, жажду подвига, неустанное  движение вперед, вперед к новым целям...

Под влиянием критики плодотворно «перестраивается» О. Фельцман, далеко не всегда ранее ставивший перед собой большие художественные задачи. О новых сдвигах в творчестве одаренного композитора свидетельствуют недавно написанные песни — «Шли по Пресне солдаты», «Комсомольцы 20-го года».

Используют песни В. Соловьева-Седого, А. Пахмутовой, О. Фельцмана привычный интонационный «словарь»? Безусловно! Но его не воспринимаешь как нечто приевшееся. Музыкальные образы каждой из названных песен неповторимо индивидуальны, звучат свежо, по-новому.

К этим песенным «находкам» можно было бы, вероятно, отнести и ряд других. Однако их еще не столько, чтобы говорить о возникновении нового качества в русской советской песне на нынешнем этапе.

Тревожные признаки «самоповторения» в этом жанре наиболее чуткие художники подмечали сравнительно давно. Еще в начале 50-х годов И. Дунаевский говорил: «Несмотря на то, что почти каждый год приносит нам несколько ярких песен, несмотря на то, что наши композиторы много и серьезно работают над музыкальным языком песен, обогащая его живительным влиянием народнопесенных интонаций, все-таки следует признать, что в общем песня наша застыла в тех формах и видах, которые отшлифовались 12—15 лет тому назад».

И вот — десять лет спустя — в нашей дискуссии вновь зазвучала нота тревоги... «У нас, вы обратите внимание,— говорил Б. Терентьев,— если и появляются новые песни, даже хорошие, то в них почти нет чего-то впервые найденного... песни идут в русле уже существующих старых традиций... совсем не обновляется форма песни... не пишут у нас сюжетных песен (кстати сказать, в цитированной статье И. Дунаевский также говорил, что «на повестке нашего творческого дня стоит вопрос о сюжетной песне».— Ред.) ».

Сходные мысли развивали в своих выступлениях И. Нестьев, С. Аксюк и другие.

Да, в советской песне, всегда шедшей в авангарде музыкального искусства, сегодня в какой-то мере оказалось утрачено драгоценное чувство нового. Инициативу в этом отношении «перехватили» другие жанры. Свежие интонационные пласты взрыхлены могучим талантом Г. Свиридова в его вокальных циклах и романсах, в вокально-симфонических произведениях. Далеко вперед заглянул Р. Щедрин в своей опере «Не только любовь». Композитор открыл такие «алмазные россыпи» в различных эмоциональных сферах русской частушки, какие до сих пор еще никому «не давались в руки». Задуматься бы об этом мастерам песенного жанра!

Чем живет сейчас народ, каковы сегодняшние вкусы и запросы массовой аудитории, особенно молодежной? Вот вопросы, на которые должен ответить композитор и в полную меру таланта, сообразуясь со своей индивидуальностью, приняться за работу.

К сожалению, такой художественной пытливости, видения действительности в ее революционном развитии, умения обобщить ведущие, определяющие тенденции духовной жизни наших людей существенно недостает песенному искусству. Потому так узок круг тем и идей, находящих в нем отражение. Потому из произведения в произведение кочуют мотивы неразделенной любви, разлуки, потому, наконец, и сюжетных песен, мягко говоря, маловато (ведь надо знать жизнь, чтобы найти в ней новые правдивые «сюжеты»).

Что же мешает запевалам советского искусства вырваться вперед, как бывало, и вновь занять передовые рубежи? Одним из препятствий служит то, что можно назвать «эстетическими предрассудками». К ним относится, в частности, мнение, будто в оценке песни нет и не может быть объективных критериев; будто качество ее определяется лишь степенью популярности, «запоминаемости». Далее вольно или невольно происходит «подмена» тезиса — популярность плюс запоминаемость приравнивается к понятию «народности», и произведение объявляется «вне критики».

Заметим попутно, что эта точка зрения высказывалась, правда, в более осторожной форме, и в ходе нашей дискуссии {см., например, выступление Ю. Милютина в девятой книжке журнала «Советская музыка» за прошлый год).

А совсем недавно на обсуждении вопросов песенной пропаганды в Радиокомитете с тех же по существу позиции выступил поэт Л. Ошанин. Правильно провозглашая, что песни должны находить отклик в сердцах тех, кому они предназначены, он затем категорически отверг справедливые замечания профессиональной критики в адрес некоторых советских песен на том основании, что они-де популярны у молодежи, они «работают», и, следовательно, автор их во всем прав, а критики его не правы.

Трудно сказать, чего больше в такой позиции — элементарной слабости логики или демагогической бравады: «Меня признали простые люди и мне безразлично, что думают обо мне музыковеды-снобы и коллеги-завистники».

К чести подавляющего большинства участников нашей дискуссии они решительно стали на иную точку зрения.

«Есть много причин, делающих песню широко известной,— утверждал О. Фельцман,— и во всех этих причинах можно и нужно разобраться. Я считаю своим долгом заявить, что степень популярности песни не может служить единственным критерием ее оценки... Если бы мы предъявили песне требование быть обязательно легко запоминаемой, мы бы лишились многих замечательных песен, ставших нашим «золотым фондом».

Нельзя не присоединиться к этим словам. Популярность песни—серьезный, реальный аргумент, его нельзя игнорировать. Но популярность не синоним народности. Одни произведения входят в жизнь надолго, прочно, активно формируют духовный строй целых поколений строителей коммунизма. Другие приобретают успех мимолетный. Коснувшись поверхностно какой-то одной струны человеческой души, они почти мгновенно уходят из жизни: вчера еще, кажется, везде звучал модный мотив; а нынче уже нигде его не услышишь. И, добавим, никогда! Но хоть и мимолетно воздействие таких песенок, они опасны. Потому что засоряют музыкальный быт, приучают людей к невзыскательности и, оставляя их вне влияния большого искусства, тормозят эстетическое воспитание масс.

Громадны культурные завоевания советского народа. Он может и должен быть высшим судьей того настоящего, великого искусства, о котором говорил В. И. Ленин. Но из этого еще не следует, что сейчас каждый советский человек наделен безошибочным художественным чутьем и не нуждается в просвещении, в эстетическом воспитании. Вопрос этот не случайно привлекает сейчас внимание общественных деятелей и работников искусств. «...Попытка установить жесткий «конечный рубеж» культурной революции, критика людей, считающих, что культурная революция продолжается, являются упрощенным решением сложных проблем»,— подчеркивает Б. Рюриков в своей Статье «Коммунизм, культура, искусство», опубликованной в «Литературной газете».

Да, культурная революция продолжается. И мы, ее солдаты — художники, исполнители, критики, — сегодня, как я: сорок лет назад, на боевом посту! На боевом и очень ответственном. Вот об этой ответственности художника за воспитание нового человека — «воспитание музыкой» (по меткому выражению С. Туликова) — у нас по-настоящему иногда не думают и тогда, опять же вольно или невольно, снижают требовательность к себе, попадают в плен отсталых вкусов.

И еще об одном эстетическом «предрассудке» нельзя не сказать. В стремлении «утеплить» песню, найти «ключ к сердцу» слушателей, в том числе молодых, иные композиторы сознательно подбирают к стихам гражданского звучания интимную по характеру музыку. Так возникает досадное противоречие между словами и песенной интонацией.

Серьезной критике в композиторской среде недавно подверглось творчество Э. Колмановского. Даровитый, умелый автор сейчас слишком озабочен тем, чтобы стать популярным, «модным». Иначе трудно объяснить появление таких песен, как «Тишина», «В нашем городе дождь», «С тобой вдвоем» и, наконец, «Хотят ли русские войны», где музыка входит прямо-таки в вопиющее противоречие со словами. Легко сочинять такие песни: в них не найдено ни одного мало-мальски свежего мелодического оборота. Весь арсенал средств заимствован из мещанской псевдо-лирики с характерной для нее унылой слезливостью, мелодраматизмом. И ничего не стоит «перекомбинировать» составляющие мелодию отдельные мотивы (например, присоединить к началу одной песни конец другой), сложить из этих интонационных «кирпичиков» еще много таких же однотипных «домиков». Для этого вовсе не нужно иметь диплом композитора. Но хочется спросить: разве такие нехитрые поделки— удел Э. Колмановского? Разве только на это он способен? Нет, нам известны другие его сочинения; известно, что Э. Колмановский прошел отличную художественную школу у В. Шебалина. И необъяснимо: почему, уклоняясь от прямого разговора, не внемля товарищеской критике, этот композитор разменивает на мелочи свое дарование?!

Задача активной борьбы с мещанскими представлениями в искусстве и быту, названными в отчетном докладе Центрального Комитета XXII съезду КПСС одним из главных врагов нашей культуры,— задача поистине революционного значения. Без ее успешного решения нельзя завершить культурную революцию. Всегда быть на страже не только высоких идей, но и высокого вкуса, непримиримо бороться со всякого рода душевной мелочностью, воспеть этику человеческих отношений в обществе, где человек человеку друг, товарищ и брат, какая это благородная, возвышенная цель! Добиться ее можно лишь в том случае, если ориентироваться на самое лучшее, самое чистое, самое глубокое, что есть в наших людях, уже шагнувших в коммунистическое завтра.

Вспомним мысль, высказанную С. Прокофьевым: «Музыка в нашей стране стала достоянием огромных масс. Их художественный вкус, их требования, предъявляемые искусству, растут с быстротой поистине необычайной... Только взяв прицел вперед, в завтрашний день, вы не останетесь позади, на уровне вчерашних требований... Любая попытка «приладиться» к слушателю скрывает в себе не только недооценку его культурной зрелости и качественно возросших вкусов; такая попытка содержит в себе элемент неискренности. А музыка, написанная неискренне, лишена живучести».

Прицел вперед! И в жанре симфонии, и в жанре песни. И в сочинениях, посвященных высокой гражданской теме, и в незатейливой песенке о вечернем свидании. Прицел вперед! Чувствовать себя в первой шеренге наступающих. Крепко держать знамя искусства передового, содержательного, истинно красивого!

Исполнители и композиторы

Эту тему затрагивали в своих выступлениях многие участники дискуссии. Бесспорно права И. Яунзем, утверждавшая: «Никакое блестящее исполнение, никакое вокальное мастерство не исправит слабый текст, так же как и не возместит отсутствия настоящей музыки». Однако нельзя не присоединиться и к С. Лемешеву, справедливо заметившему, что «в жизни песни, в том, какое сложится вокруг нее общественное мнение, какой она войдет в массовый быт, большую роль играет исполнитель». Действительно талантливый, высококультурный певец как бы заново «творит» музыку и даже иногда может раскрыть в ней то, о чем и не помышлял композитор. И наоборот, исполнитель-ремесленник способен загубить хорошее произведение, исказив его образ, его содержание.

Как же складывается жизнь песни на концертной эстраде, на радио и телевидении? К сожалению, в последние годы становится все меньше и меньше исполнителей — энтузиастов советской песни. И если добрым словом всегда вспоминают любители музыки С. Лемешева, И. Яунзем, А. Окаемова, П. Киричека, Е. Флакса, Г. Абрамова, Г. Виноградова, В. Бунчикова, В. Нечаева и других, то сейчас число новых страстных пропагандистов советской песни, творческих соратников композиторов можно буквально пересчитать по пальцам. Большинство крупнейших исполнителей не имеют в своем репертуаре советских песен, не следят за новинками.

Могут возразить, что вечера советской песни все же проводятся регулярно, что песни неизменно звучат по радио. Но кто поет их? С огорчением в душе приходится вновь напомнить читателям слова С. Лемешева, правильно указавшего на то, что «...в 30-е и 40-е годы не существовало резкого различия в репертуаре «легкой» и, если можно так сказать, «академической» эстрады». А сейчас — продолжим мысль С. Лемешева — такое различие ощущается необычайно остро. В чем тут дело?

Признаем сразу: наши певцы вправе предъявить серьезный счет некоторым композиторам, ныне ослабившим свою работу. Где новые песни А. Новикова, общественный резонанс которых был бы равен его «Отъезду партизан», «Дорогам», «Гимну демократической молодежи», «России»? Почему молчит В. Белый, мало пишет М. Блантер? Почему приглушил свой песенный голос Т. Хренников, снизил требовательность к себе А. Бабаджанян? Почему слабо работают над обновлением песни такие обещающие композиторы, как А. Холминов, А. Бабаев, А. Флярковский? Почему редко обращается к этому жанру Р. Щедрин?

Исполнители ждут на эти «почему» творческого ответа!

Но кто бы ни был виноват в недостатке на эстраде нового репертуара — композиторы ли, сочиняющие однообразно лирические «интимные» песенки в узком диапазоне «среднего» голоса, вокалисты ли, проявляющие порой, что греха таить, известный снобизм,— нужно преодолеть жанровые и профессиональные барьеры и обеспечить широкую пропаганду лучших образцов советской песни.

В последнее время особенно остро спорят о «праве» безголосых актеров драматического театра стать в ряды профессиональных интерпретаторов музыки. Бесплодный спор, если вести его так «принципиально», как это сделал недавно Н. Богословский. Ведь речь идет не о «правах» вообще, а о конкретных исполнителях. Распространившаяся ныне манера исполнения песни «говорком» или «шепотком» способствует появлению на эстраде, увы, не таких прекрасных артистов, как А. Борисов, или Л. Гриценко, или М. Кузнецов (они не нуждаются в рекламе!), а мало даровитых деляг, спекулирующих на потребности людей услышать задушевную, мягкую песню. Речь идет об исполнителях типа М. Новохижина, выступавшего недавно на вечере песни, передававшегося по телевидению. Его завывание, то слезливое, то разнузданное, сопровождающееся безграмотным треньканьем на гитаре, ничего, кроме возмущения, не вызывает! И о чем только думают музыкальные руководители телевидения, открывая дорогу пошлятине?

Ответственность исполнителя в каком-то смысле еще более велика, нежели автора; ведь от певца во многом зависит, получит «путевку в жизнь» музыка или нет. Так пусть же советские исполнители поймут всю меру своей личной ответственности за вкусы народа! Дурная продукция должна оставаться в письменных столах тех, кто ее создает. Красный свет — плохим песням!

О  действенности  критики

В последнее время она звучит все чаще и чаще. Звучит громко и убедительно. Но— странное дело! — не доходит до некоторых деятелей в организациях, ведающих пропагандой советской музыки. Вместо того, чтобы осуществлять на практике верную художественную политику, иные руководители пытаются смягчить остроту критики в свой адрес. Так, недавно выступил главный редактор музыкального радиовещания Н. Чаплыгин на обсуждении вопросов пропаганды песни, ни словом не обмолвившийся о многочисленных высказываниях композиторов, музыковедов, исполнителей в специальной печати. В этом, бесспорно, сказалась еще до сих пор не изжитая тенденция игнорировать профессиональную музыкальную критику. В выступлении Н. Чаплыгина мы хотели услышать глубокую озабоченность и неудовлетворенность работой вверенного ему участка музыкальной пропаганды. Однако он ограничился общим пожеланием «разобраться» во всей сумме конкретных творческих и организационных вопросов, выдвинутых за последнее время.

Позволительно спросить, до каких же пор еще можно «разбираться»? Ведь не секрет, что на Всесоюзном радио, где во главе центрального музыкального вещания стоят опытные, культурные работники, есть в то же время немало таких участков, где музыка звучит «бесконтрольно». Этим только можно объяснить, что для некоторых общих передач (типа «Веселый спутник», «С добрым утром» и т. д.) пишут нередко музыку вообще не композиторы, а некие любители-самоучки. И опять вспоминаются слова, сказанные более 20-ти лет тому назад И. Дунаевским: «...Нам... нужна твердая и последовательная музыкальная политика наших издательских и исполнительских организаций, направленная на службу художественному воспитанию масс... При том же положении разброда и несогласованности, какое у нас, к сожалеиию, существует, безответственный композитор или поэт, халтурщик и ремесленник от искусства... всегда найдут для своей продукции щель, через которую ее продвинут. И если это не будет Музгиз, то это будет... всеядная эстрада или «добрый дядюшка» из Радиокомитета. Таково истин­ное положение вещей и такова та почва, на которой плодится "музыкальная макулатура...".

Плохо в целом обстоит дело с пропагандой советской песни на телевидении. Там к общественной критике как будто демонстративно не прислушиваются. К числу общеизвестных примеров, приведенных в этой связи в печати, добавим еще только два. Первый: в качестве музыкальных позывных одного из вечерних молодежных клубов до последнего времени звучал припев «Марша Ленинского комсомола» В. Мурадели («Комсомольцы, комсомольцы, мы всегда в пути»), уже подвергавшегося обоснованной критике в прессе. И второй: в предпраздничный вечер, 30 декабря 1961 года, зрителям был показан телевизионный музыкальный спектакль «Чудесная пора» с музыкой некоего Меркулова, удивительно пустой, низкопробной. И возникает вопрос: неужели музыкальная редакция телевидения не нашла в столице композитора, который написал бы интересную музыку к этому спектаклю? О трансляции концерта М. Новохижина мы уже говорили!..

Т. Хренников и Д. Шостакович писали недавно в «Правде» о том, что надо внимательно изучить вкусы людей, ведающих пропагандой песенного творчества на радио и телевидении. Добавим также: и в редакциях некоторых газет и журналов, где-порой в качестве музыкальных «консультантов» также подвизаются люди малосведущие, с неразвитым художественным вкусом.

Создавать песни высокого гражданского звучания, достойные эпохи строительства коммунизма, неустанно пропагандировать эти произведения и одновременно активно бороться с музыкальными сорняками — вот главная задача композиторов, поэтов, критиков, всех тех, кто кровно, по-партийному, заинтересован в дальнейшем плодотворном развитии песенного искусства.