|
ВИРТУАЛЬНАЯ РЕТРО ФОНОТЕКА Музей Истории Советской Массовой песни
Главная
|
||||||||
|
«Не тревожь ты себя..., или Девичья песня» Бориса Мокроусова
|
||||||||
|
Песни о Москве | Песни о Людях Труда | Песни о море и моряках | Песни войны Антологии известных песен | Времена и песни | Вальсы, Танго, Марши Довоенные массовые песни | Песни разных исполнителей
ОПУБЛИКОВАНО: Журнал "Музыка в школе" № 2 / 2011 г. Статья писалась в 2009 - 2011 гг.
Замечательное утро! Раннее летнее солнце, пробравшись сквозь неплотно задернутые шторы, заглянуло в окно, и я проснулся под его теплыми лучами. Определенно, сегодня со мной случится что-то важное. Что же? Да, вы правы, я давно уже ничего не писал, во всяком случае, не писал ничего интересного… Нужно обязательно найти тему. Сказать легко, но сделать сложнее. Рукописи, конечно, так просто не горят, тем более, например, в старом ведре под покровом вечерних сумерек. Но ведь и рождаются они совсем непросто, хороший сюжет должен дойти, возникнуть из череды, казалось бы, бессвязных обстоятельств, которые мы пишем на поля особой книжечки, называемой человеческой памятью. Итак, сделав несколько дел по хозяйству, я вышел на улицу и поехал на метро в один антикварный магазин, куда уже давно хотел зайти, и в который также давно не мог попасть по причине банального отсутствия как времени, так и нужного настроя. В магазине, заставленном фарфоровыми статуэтками, подносами со старинными монетами, иконами, крестами, значками, предметами военного времени и другими ретроартефактами меня встретил приветливый продавец. Его звали Андрей. Наверное, этот факт не имеет решающего значения для моего рассказа (его могли бы звать как угодно иначе), однако я почему-то хочу сохранить в своем рассказе его имя. Разговор с ним я начал издалека, с вопросов о том, в чем состоит его собственный исторический интерес и что для него является наиболее ценным из предметов, выставленных в магазине. Слово за слово я рассказал и о себе, что я такой-то и такой-то, что интересуюсь вопросами советской истории и культуры, пишу статьи и книжки, занимаюсь реставрацией грамзаписей. Что в моем городе мне бывает сложно найти единомышленников и поэтому мои друзья-товарищи разбросаны по разным городам, а некоторые даже обосновались за рубежом. Кроме меня в магазине посетителей не было, и обстановка для разговора складывалась благоприятная. В конце концов, повернувшись к столику с патефоном, который стоял в центре торгового зала, я спросил разрешения поискать в пачках пластинок и, получив его, присел на корточки. - А как вы сами пришли к этому? – спросил меня Андрей, и я рассказал ему свою давнюю историю. Историю про коробку бабушкиных-дедушкиных пластинок, про свои первые опыты в области звуковой режиссуры, про странную временную работу компьютерщиком в больнице, про девушку, которая не любила меня, и про которую, как мне показалось тогда, спел когда-то с одной из пластинок певец Владимир Нечаев. В общем, ни я, ни продавец никуда не спешили, и это было очень хорошо; Андрей даже отдал свой стул и предложил присесть на него, чтобы мне было удобней рыться среди пластиночных коробок и попутно вспоминать эпизоды из своей творческой биографии. Так пролетела пара часов. За это время продавец успел сбегать на обед, отдохнул и я, гуляя по утопающим в зелени дворам окрестных хрущевок и «сталинок». Рассматривая и перекладывая одну пластинку за другой, я довольно комфортно чувствовал себя в этом замкнутом на старине пространстве, в разговоре о необъятности прошлого и его свидетельств, о неисповедимости путей, о генетической памяти, когда люди вдруг вспоминают то, что происходило совсем не с ними. Прощаясь с Андреем, я обменялся с ним телефоном, найдя его интересным собеседником и условившись о том, каким образом, возможно, в дальнейшем мы могли бы оказаться полезными друг для друга. Из восьми пластинок, что я купил в тот день, была одна, которую я давно хотел иметь в своем собрании. Ранее она мне не попадалась, хотя была отнюдь не редкой; вероятно, я сам, в силу прохладного отношения к Клавдии Шульженко, не замечал ее прежде. Да, вот она - тема, решил я по дороге к ближайшей станции метро, когда радостная волна долгожданного творческого подъема накрыла меня с головой, застигнув врасплох на уходящей в прохладу летней улице. Вот о какой песне можно написать! История вроде бы простая, зато правдивая и поучительная. И, уже выходя из подземки на станции с символическим названием «Московская» и мечтая скорее добежать до клавиатуры, я уже крутил в голове повороты сюжета, которые теперь, наконец, связывались в моих руках в одно историческое повествование.
Певцы-графоманы
Творческий человек, знаете ли, – это не профессия, как и творчество - не род занятий. Это не вот вам – с девяти до шести мы творим, а в выходные и праздничные дни от творчества отдыхаем. Можно мести улицу или крутить болты, и при этом, следуя велению сердца, в свободное время сочинять стихи или писать картины маслом. У творческого и тем более одаренного человека его потребности могут находить порой самые неожиданные формы. Пожалуй, тягу к ведению дневников можно отнести к разряду наиболее распространенных творческих влечений. Одним из известных людей, с чьими дневниками мне пришлось вплотную соприкоснуться и работать, был выдающийся певец, солист Всесоюзного радиокомитета, Владимир Бунчиков. На протяжении многих лет своей жизни он записывал происходившее с ним в тетрадях, о которых еще в начале 1990-х годов по Москве ходили легенды. Спустя десять лет, когда страсти поутихли, бунчиковские тетради по стечению обстоятельств попали к автору этих строк и с разрешения дочери певца Галины Владимировны были опубликованы на страницах сайта «Виртуальная ретрофонотека». Еще одним солистом радиокомитета, делавшим записи о впечатлениях и событиях, был известный певец Георгий Абрамов. Свои дневники он готовил по заказу журнала «Музыкальная жизнь» ещё в начале 60-х, но затея с их изданием увязла тогда в бюрократических препонах. Содержание дневников Георгия Абрамова было известно исследователям давно. В частности, одним из первых к ним имел возможность обратиться мой друг Дмитрий Фокин, фольклорист, филофонист, собиратель грамзаписей, исследователь и известный радиоведущий. В одной из своих передач он рассказал о творческой биографии Георгия Абрамова, в чем ему, несомненно, помогли дневники артиста, переданные сыном певца Алексеем Георгиевичем. Однако имелись причины, в силу которых полный текст воспоминаний Георгия Абрамова долгое время нигде не был опубликован. Положение изменилось только в 2006 году. В московском издательстве «Серебряные нити» вышел сборник «Музыка. Песня. Грампластинка», посвященный памяти безвременно ушедшего от нас филофониста Валерия Франченко. В работе над сборником посчастливилось принять участие и мне: мы с Дмитрием представили для него статью о молодых годах певца Владимира Нечаева, которая называлась «Владимир Нечаев. Встречи с земляками». Составителю и издателю книги Владимиру Солоненко удалось получить у Алексея Абрамова разрешение на публикацию мемуаров отца. Книга приобрела известность в кругах знатоков и таким образом воспоминания Абрамова, представляющие для всех интересующихся историей советской музыки несомненный интерес, стали доступны и получили признание. Должен сказать, что я с самого начала испытывал к этим мемуарам повышенный интерес. Во-первых, Георгий Абрамов относится к числу наиболее уважаемых мною исполнителей. Во-вторых, Абрамов в стенах радиокомитета работал вместе с другими не менее восхитительными исполнителями, такими как Владимир Бунчиков, Владимир Нечаев, Надежда Казанцева и другие. И в-третьих, Г. Абрамов водил дружбу с композитором Борисом Мокроусовым, творчеством которого я вплотную занимаюсь уже очень много лет. По этому поводу скажу без ложной скромности, что в 2009 году я стал лауреатом почетного диплома Министерства Культуры РФ за творческий вклад в сохранение музыкального наследия этого выдающегося композитора. Таким образом, именно с небольшого фрагмента абрамовских «Записок солиста радио» и началось то повествование, которое я взялся изложить.
Две песни
Однажды вечером, а именно - в августе 2006 года, мне позвонил из Москвы мой друг Дмитрий Фокин. - Коля, ведь занимаешься Мокроусовым, – сказал он без лишних предисловий. - Мы здесь уже буквально голову сломали. Скажи, пожалуйста, не знаешь ли ты, какую песню он написал на мелодию, созданную первоначально для песни «Не тревожь ты себя, не тревожь...». Дима застал меня врасплох. Я несколько раз переспросил его, пытаясь понять, чего именно он от меня добивается, а потом честно ответил, что песню назвать не готов. Ни о чем подобном я ранее не слышал, поэтому я попросил пояснить контекст, чтобы лучше сориентироваться. Оказалось, что в тот день один из корреспондентов Дмитрия прислал ему электронное письмо с большим количеством различных вопросов. Вопросов в письме было много. Времени, как это часто бывает, не хватало, поэтому Дмитрий сходу решил переадресовать тему мне. Итак загадка, о которой шла речь, скрывалась в дневнике Георгия Абрамова на страницах 137-138 уже упомянутого сборника. Певец, в частности, писал:
«Не могу не рассказать еще об одном эпизоде, связанном с замечательными авторами и их песнями. Как-то раз ко мне в гости пришли Б. Мокроусов, В. Соловьев-Седой и А. Фатьянов. Композиторы музицировали, Алексей читал стихи. И тут выяснилось, что два композитора написали песни на одни и те же слова: «Не тревожь ты себя, не тревожь...». Песню В. Соловьева-Седого уже все знают и поют, а вариант Б. Мокроусова еще не вышел в свет. Василию Павловичу песня Мокроусова очень понравилась (мне показалось это признание искренним). Все высказали мысль, что ее тоже надо бы опубликовать, но тут Фатьянов высказался так: «Песня Соловьева-Седого хорошая, в народе ее знают, поют на привычный мотив, а песня Мокроусова, может быть, и лучше, но мотив ее неизвестен, место свое она вряд ли найдет». Конечно, поэт был прав. Мокроусов с ним согласился и использовал музыку для другого текста, а поскольку музыка прекрасна, она с любовью поется и живет поныне с новым текстом».
Естественно, прочитав этот абзац в книге, я уже не смог оставаться равнодушным. Отложив все, я с головой ушел в загадку. Тут же показалось странным, почему сам Абрамов не ответил на естественный, в принципе, вопрос, почему он так туманно охарактеризовал песню, как «с любовью исполняемую и живущую поныне». Описанные события могли относиться примерно к началу 1945 года, кстати, в дальнейшем это косвенно подтвердилось. Здесь необходимо отметить и то, что сам певец Георгий Абрамов скончался в 1966 году, следовательно, говорить в настоящем времени о популярности этой песни можно лишь со значительной долей условности. Тем не менее в 1960-е годы песня, очевидно, являясь хорошо узнаваемой, должна была звучать на радио, издаваться в грамзаписи... Еще мне сразу же подумалось, что песня «Не тревожь ты себя...» и эта загадочная вторая песня должны были иметь очень много общего, коль скоро они были связаны так сильно, были написаны на одну и ту же мелодию. Причем этот принцип должен был являться как бы универсальным: то есть он должен был работать не только от первой песни ко второй, но и в обратной последовательности – от второй к первой. Иными словами, процесс угадывания, по существу, сводился к простейшему музыкальному упражнению: нужно было постараться пропеть текст стихотворения М. Исаковского «Не тревожь ты себя, не тревожь...» на различные мелодии наиболее известных мокроусовских песен и посмотреть, что получится. Причем по оценке Фатьянова песня должна была выйти очень хорошей... Погружаясь в тему, я первым делом прослушал «Не тревожь ты себя...» на музыку В. Соловьева-Седого в исполнении знаменитой поющей актрисы Клавдии Шульженко (уже много позже я узнал, что первой исполнительницей песни «Не тревожь ты себя...» была Надежда Аполлинарьевна Казанцева, она про просьбе композитора первой исполнила ее на радио в сопровождении эстрадного оркестра под управлением Виктора Кнушевицкого).
Не буду останавливаться на технической стороне дела, на том, как, что и сколько раз я пел, заставив домочадцев разойтись по дальним углам квартиры. Метод исключения принес результаты удивительно быстро. На разрешение ребуса у меня ушло чуть меньше десяти минут, а уже через десять минут, я, как и обещал, сам перезванивал Дмитрию. Вообще это удивительно: мне в какой-то момент показалось, что как будто я уже знал ответ заранее, знал, но почему-то забыл, а забыл потому, что меня никогда об этом не спрашивали. - Эта песня называется «Назначай поскорее свидание», - сообщил я ему голосом торжествующего человека. Этот ответ уже был для меня очевиден и других вариантов как будто просто не существовало. Удивительно. Тем же вечером Дмитрий писал мне, говоря о том же:
«Оказывается, я, не вдаваясь в подробности и не заостряя специально внимания, всегда считал, что это одна и та же песня, тем более, что этикетки на этих пластинках в моей коллекции с совершенно одинаковыми картинками и даже цветами, и исполнения похожи, а тексты (если не вникать глубоко) воспринимаются практически одинаково. И, что самое потрясающее и невероятное, мелодии, хоть они и разные, воспринимаются и отражаются в сознании как нечто одно, т.е. одно и то же, т.е. как одна и та же песня. И требуется огромное усилие, чтобы держа в памяти одну мелодию быстро перестроиться на другую. Необычайный феномен. Оказывается, я на протяжении многих лет, натыкаясь то на одну, то на другую песню, убеждённо думал, что слушаю одну и ту же песню, вернее, что на свете существует всего одна «Не тревожь... / Назначай...». Ну бывает путаница с названиями. К примеру, у Мокроусова есть песня, так в одних редакциях её называют "Всегда ты хороша", а в других "Зажглась заря вечерняя". И то и другое - строчки из одной песни, но из разных фрагментов. То же самое с песней Блантера "Где ж вы, очи карие?" и "Под звёздами балканскими". Полно таких примеров. А тут другое. Ведь и мелодии в итоге разные и тексты! Вроде как замаскировалась одна песня под мелодию и название другой...».
Итак, почему же сам Георгий Абрамов умолчал о том, как называлась вторая, или «другая» песня? Это хороший вопрос. Попробую ответить и на него.
Шутка композитора
Вообще говоря, такое явление, как написание разными композиторами разных мелодий на одни и те же слова было отнюдь не редким в истории советской музыки. Одним из самых выразительных примеров являются варианты песни «Огонек» на стихи М. Исаковского, причем наиболее популярным оказался именно фронтовой вариант, автор которого неизвестен, хотя по своей мелодичности народная мелодия и проигрывает очевидно прекрасной и тонкой мелодии М. Блантера. Известны и примеры того, когда появлялись песни на одну и ту же мелодию, но с разными текстами разных авторов. Тут, пожалуй, самым известным примером может служить превращение «Песни о партии» на музыку А. Александрова, ставшей по существу партийным гимном ВКП(б) в гимн Советского Союза, впервые прозвучавший в эфире в ночь на 1 января 1944 года. Случались подобные превращения и в творческой биографии Бориса Андреевича Мокроусова. Например, известно, что легендарная песня из кинофильма «Весна на заречной улице», задушевно исполненная Николаем Рыбниковым, первоначально имела другой текст и писалась композитором для спектакля «Макар Дубрава» (по пьесе А.Е. Корнейчука), премьера которого состоялась в Театре им. Е. Вахтангова 1 мая 1948 года. Об этом поведал музыковед Юрий Бирюков. В своих публикациях, посвященных творчеству поэта Алексея Фатьянова, Юрий Евгеньевич писал:
«Под стать прекрасным фатьяновским стихам оказалась и музыка Бориса Андреевича Мокроусова (1909 – 1968). Мало кто помнит (разве только завзятые театралы) о том, что впервые этот напев прозвучал в спектакле вахтанговского театра «Макар Дубрава», к которому Борис Андреевич писал музыку. В нём эту мелодию композитор пытался соединить со словами старинной шахтёрской песни про коногона, которого «несли с разбитой головой». Не получилось. Зрители, приходившие на спектакль, ни в какую не хотели соглашаться с новой мелодической версией «Коногона», потому что привыкли к старой. Тем более, что накануне войны «Песня про коногона» прозвучала в фильме «Большая жизнь» и успела в годы войны обрасти, как говорится, множеством фронтовых текстовых вариантов. И потому, как только начинал звучать со сцены мокроусовский вариант «Коногона», в зрительном зале протестующе шумели и даже свистели. Постановщики спектакля вынуждены были убрать из него эту песню. Для Мокроусова же печальная история с этой сочинённой им когда-то на народные слова вальсовой мелодией оставалась незаживающей болью и раной. Потому, приехав на съемки картины в Одессу, он решил наиграть этот не позабытый им вальсок Фатьянову и участникам съёмочной группы. Всем он сразу и безоговорочно понравился. Оставалось немногое - придумать слова к его мелодии. А это как раз то и оказалось очень трудным делом, судя по многочисленным их вариантам, сохранившимся в архиве поэта».
И вот теперь вернемся к песне «Назначай поскорее свидание». Мои вокальные упражнения, помимо того, что они принесли искомый ответ, дали и еще один совершенно неожиданный вывод, который легко может быть получен любым из нас при попытке сопоставления тестов. Даже при самом поверхностном сравнении стало ясно, что песни не просто противоположны по смыслу. Очевидно, что вторая песня, созданная на стихи поэта С. Смирнова, в отношении содержания была в пику первой и являла собой как бы зеркальное отражение ее сюжета. Закончилась война, люди тянулись к мирной жизни, и новая песня стала вполне естественным ответом, раскрывающим их чаяния. И если в первой песне пелось «Не тревожь ты себя, не тревожь. Обо мне ничего не загадывай...», то здесь уже другая героиня другой песни обращалась к своему односельчанину, вчерашнему фронтовику «Не теряй же минут дорогих, Назначай поскорее свидание...» Эта новая песня прозвучала в то время, когда она была особенно ему созвучна, возможно, благодаря выявленному тематическому контрасту и подлинно народной мелодике она и обрела столь заслуженную популярность.
Подозреваю, что о личных качествах композитора Бориса Мокроусова простому читателю известно не так много. Много лет занимаясь изучением его творческой биографии, я пришел к выводу, что он являлся исключительным человеком. Например, он не был жадным: мне известны случаи, когда он бескорыстно дарил свои песни другим авторам, если хотел помочь кому-то из них стать немного «познаменитее». Однако в данном случае, если говорить о присутствовавшем у Георгия Абрамова друге Бориса Мокроусова композиторе Василии Соловьеве-Седом, то он никак не нуждался в подобного рода помощи. И Мокроусов великолепно и тонко вставил шпильку в адрес друга, использовав свою мелодию для песни, противоположной по смыслу. И как всегда оказался на высоте! Это было очень по-мокроусовски, за это подчеркнутое благородное упрямство, за прямоту его любили и ценили друзья, недолюбливали враги. Нужно было знать Мокроусова, нужно было понимать глубину его дарования, великолепное чувство юмора, чтобы оценить этот жест, значение этого дружеского комплимента. Те, кто были в теме, поняли все без лишних объяснений. Вот почему певец Георгий Абрамов, который естественно знал контекст этого творческого состязания двух выдающихся песенников, не стал упоминать названия второй популярной песни. Не упомянул он, впрочем, и не только об этом...
История появления второй песни настолько увлекла меня, что я рассказывал ее многим людям, причем именно в виде загадки. Цитировал воспоминания Абрамова, а потом спрашивал, какую же песню написал впоследствии Мокроусов. В результате я оглашал правильный ответ и ждал реакции слушателя: кто-то удивлялся, кто-то оставался равнодушен. Но продолжалось это недолго. Однажды мне позвонил мой земляк и хороший приятель Борис Александрович Клименко, самарский музыковед и радиоведущий, меломан с невероятно обширными познаниями в самых разных музыкальных областях. Я и тут упомянул эту волшебную историю и даже озвучил правильный ответ, но Борис Александрович быстро поставил меня на землю. - Ну я не знаю, как там у Фатьянова с Мокроусовым, – сказал он, - а вот в нашей деревне, когда я был маленьким, я совершенно точно помню, что песня «Не тревожь ты себя...» пелась именно на музыку песни «Назначай поскорее свидание». - Этого не может быть, – ответил я. - Да, такая песня была, но ее не могли петь в вашей деревне, она не была опубликована. Об этом как раз пишет Абрамов. Ответ был однозначным. Пели! Как это случилось – непонятно, но чем черт не шутит, может быть, деревенские самодеятельные певцы и слухачи раньше нас уловили удивительное мелодическое сходство и сделали с песней то, чего не решился сделать сам автор. Возможно? Теоретически да, но вот на практике... Маловероятно. Свидетельство Бориса Клименко до поры я отправил в копилку музыкальных курьезов.
Впрочем, довольно скоро все встало на свои места. Одним из тех, кому я загадал абрамовскую загадку, оказался мой друг Константин Вершинин, эрудит и умница, историк, коллекционер грамзаписей, единственный из моих знакомых коллекционеров, кто не ведет каталога пластинок так как держит в памяти их матричные номера. - А кто сказал, что вариант песни «Не тревожь ты себя...» на музыку Мокроусова не был опубликован? – переспросил он. - Я вот проверил по каталогам Ленинской библиотеки: песня была опубликована. Причем не один раз, а целых три». И прислал данные об этих изданиях с сайта РНБ.
Мокроусов Борис Андреевич. Девичья песня. Для женского голоса с ф.-п.: b-es.2 / Слова М. Исаковского Лит. инципит Не тревожь ты себя, не тревожь М.: Союз сов. комп., 1948 г.
Мокроусов Борис Андреевич. Девичья песня. Для женского голоса с ф.-п.: b-es.2 / Слова М. Исаковского Лит. инципит Не тревожь ты себя, не тревожь М.: Союз сов. комп., 1947 г.
Мокроусов Борис Андреевич. Девичья песня. Для голоса с ф.-п.: c.1-f.2 / Слова М. Исаковского; Муз. Б. Мокроусова Лит. инципит Не тревожь ты себя М.: Муз. фонд СССР, 1945 г.
Ноты "Девичьей песни" Бориса Мокроусова, 1945 г.
«Ай да Мокроусов, ай да сукин сын!» - чуть не крикнул я, подпрыгнув на стуле от восхищения. Теперь все правильно. Мокроусов не просто издал песню, он издал ее целых три раза: в 1945, в 1946 и в 1948 гг. У Абрамова об этом ни слова. Не знал? Может действительно и не знал. А вот колхозники из глухой деревни знали. И пели так, как у Мокроусова!
Ноты песен Бориса Мокроусова:
Вместо послесловия
В январе 2009 года, в канун 100-летнего юбилея выдающегося композитора Бориса Андреевича Мокроусова, меня пригласили в студию одного Самарского телеканала для рассказа о его жизни и творчестве. В небольшой студии жарили софиты, поочередно включались камеры, работу которых контролировали невозмутимые операторы. Отбиваясь от каверзных вопросов ведущих, которые то и дело пытались ввести меня в состояние «культурного шока», я рассказывал об этапах творческого пути композитора, о музыкальном техникуме, о консерватории, в которой Мокроусов учился, поступив на рабфак... Эфирное время неумолимо истекало.
- Николай, вот вы какую-то изюминку чувствуете в личности Мокроусова, или вот личность расплывается где-то в подробностях его биографии? В чем уникальность его, ну кроме, конечно, его уникальных песен, многие из которых уже живут очень много лет? – спросил меня один из ведущих, самарский киновед Валерий Бондаренко.
- Наверное изюминка Мокроусова для нас, для людей, которые живут на Волге, в том, что он все-таки наш земляк и в том, что его музыка созвучна... – начал отвечать я.
- Нет, это изюминка личности... Это... это важно, конечно, что он земляк, что он из Нижнего Новгорода... Я не об этом. Я о том, что изъять - и не будет Мокроусова. Понимаете, в чем дело, по «Эхо Москвы» я недавно слышал передачу о бароне Унгерне. И вот хорошие люди, историки, говорили, говорили, говорили, и вот Унгерн пришел туда, поднял мятеж там, там его предали... Что был за человек - ничего об этом неизвестно. И вот у меня возник вопрос: а мы можем человеческое в Мокроусове подчеркнуть? Ну вот как в литературе – есть неповторимый характер. И в жизни наверно есть такие неповторимые характеры, тем более у таких личностей. Вот можем ли собрать что-то такое, увидеть в Мокроусове что-то живое?
- Могу рассказать эпизод, – ответил я и рассказал эту маленькую уже известную читателю историю, сжав ее до объема нескольких абзацев. И в оставшиеся пару минут прямо в эфире зазвучала с проигрывателя принесенная мною в студию пластинка, где голос Авдеевой запел под замечательную музыку: Ты обычно всегда в стороне, Но глаза твои ясные светятся: Говорят они ласково мне, Что со мною желаешь ты встретиться.
Да, Мокроусов переписал песню, которая кому-то показалась неудачной. Но мы ведь знаем: рукописи не только не горят, но и не рожаются просто так. Все что должно быть написано – будет написано в свое время... И композитор не просто переделал песню. Он заново переписал чью-то историю, историю встречи, которая в новом рождении обрела право на будущее. Своим неизвестным героям он дал надежду на любовь, которую принято еще называть судьбой. И кто из нас сегодня рассудит, кем же были его неизвестные герои? Быть может, они были нашими родителями, быть может, это были мы сами...
Поэтому теперь, когда меня спрашивают о том, кто же такой Борис Мокроусов, я отвечаю: Мокроусов - это человек, песни которого дают нам надежду!
Николай Кружков
Николай Кружкков, Ольга Кардашевская и Валерий Бондаренко В студии телеканала ТРК Терра во время записи программы "Культурный шок" 17 января 2009 года.
Апрель 2019 года. Случился и на нашей улице праздник. Замечательная певица заслуженная артистка Татарстана Юлия Зиганшина исполнила в концерте «Девичью песню» композитора Бориса Мокроусова. Концерт состоялся в Москве 19 апреля 2019 года. Спустя несколько дней была подготовлена и запись. И 10 лет должно было пройти после того, как песня была найдена, прежде чем появилась ее запись. Невероятно долгий срок. Многие годы я обращался к разным певицам, и к начинающим, и к более опытным. Никто не соглашался. Боялись брать в свой репертуар неизвестную песню. А Юлия вот спела. И спела великолепно (автор видео Ирина Гонопольская). Смотрите и слушайте: https://youtu.be/GmnRoARmW-c Также обязательно посетите сайт заслуженной артистки Татарстана Юлии Зиганшиной.
Песни о Москве | Песни о Людях Труда | Песни о море и моряках | Песни войны Антологии известных песен | Времена и песни | Вальсы, Танго, Марши Довоенные массовые песни | Песни разных исполнителей
|
