|
ВИРТУАЛЬНАЯ РЕТРО ФОНОТЕКА Музей Истории Советской Массовой песни
Главная
|
|
Владимир БунчиковКогда душа поет … (Воспоминания певца)
|
Часть перваяГлава 7. В Ленинграде. Перед экзаменами я усиленно занимался. Наконец они остались позади. Нам дали литеры и мы тронулись в путь. У моего друга было два письма и больше ничего. Утром приехали в Москву. Поезд на Ленинград отходил вечером. Я пошел в город. Посмотрел Красную площадь, успел зайти в Третьяковскую галерею. Была очень теплая погода, солнце светило, не хотелось даже уезжать. Подошел незаметно вечер, сели мы в поезд, вагон плацкартный. Утром рано, кажется около 7 часов, приехали в Ленинград. Чемоданы свои сдали в камеру хранения, стали ждать, пока откроются столовые, что бы немного перекусить. Вот и знаменитый Невский проспект! Сколько я о нем читал. И революция, и гражданская война – чего только не пришлось на его долю. Идем дальше. Вот и Казанский собор, затем Исаакиевский. Наконец, увидели Зимний Дворец. Долго стояли около него, трудно было представить себе, что не так давно здесь были бои, а самое главное, что здесь был Владимир Ильич Ленин. Пошли мы дальше, хотели посмотреть Петропавловскую крепость, но туда не попали, так как все было закрыто. Решили пойти немного подкрепиться с дороги, а уж потом по адресам, которые нам дали. В столовой заказали Пожарские котлеты и чай. Котлеты съели моментально. Чай нам принесли в белом чайнике, а отдельно на блюдечке – кусочки сахара. Нам это было в диковину. Теперь стало намного легче, чай нас согрел, настроение стало хорошее. Нашли по адресу земляка, но он даже не предложил зайти в комнату. Сказал, что места у него нет. Пошли дальше. Счастье, что адреса все в центре. Нашли Литейный проспект, вот и нужный дом. Поднялись на третий этаж. Дверь открыла дама в летах. Читала письмо она долго, или нам так показалось. «Подождите немного», – сказала она. Мы стояли в коридоре и ждали. Вышла она с одним стариком. «Вот у него есть маленькая комната, с ним и разговаривайте» - сказала она. Мы зашли в комнату. Она действительно была маленькая, одна кровать и корзина. Видно, раньше здесь жила прислуга. Со стариком мы договорились: 50 копеек в сутки. С Сашей решили так: я буду спать на корзине, а он на кровати, так как он выше меня ростом. Пошли на вокзал за чемоданами. С городом немного стали осваиваться. На следующий день пошли в консерваторию за анкетами, заполнять их мы решили дома. Я сделал одну непростительную глупость. На вопрос анкеты «моя специальность» я написал – артист эстрады. К экзаменам меня не допустили. Я ходил сам не свой, меня это просто убило. Зачем я так сделал – не представляю. Спросить было не у кого! Мне сказали, что раз я артист, то зачем надо еще учиться. Но ведь я приехал повышать свою квалификацию, и потом, техникум это ведь не консерватория, да еще Ленинградская.
В.И.Касторский со своими учениками в Ленинградской
художественной студии.
Тогда я решил поступить в 3-й государственный техникум, где преподавал Владимир Иванович Касторский, знаменитый бас. Много раз я слушал его записи на пластинках, а в 20 году в Симферополе был даже на его концерте. Наученный горьким опытом здесь уж в анкете я не писал, что артист. Написал, что монтер телефонной сети! В приемной комиссии Касторского не было. Он в то время был в отпуске. Я спел арию, романс. На другой день пошел узнать результат. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что меня не приняли. Хотя другие пели намного хуже меня! Ничего не понимаю! Я опять подал заявление – и тот же результат. Пел я Елецкого, меня похвалили даже. В чем же дело? Я пошел в дирекцию. Мне ответили, что они принимают на учебу начинающих певцов, а я законченный певец и мне учиться нечего. Я немного успокоился. Мне предложили идти в филармонию. Уезжать из Ленинграда смешно просто. Нет! Ни за что! Я стал присматриваться, узнавать. Один из студентов мне сказал, что Касторский еще преподает в Ленинградской Художественной студии. Я подал туда заявление и был принят. Студия эта находилась на Петроградской стороне. Кроме вокального, там был еще и драматический класс. В нем училась Лидия Сухаревская, ныне Народная артистка РСФСР, Сергей Балашов, тоже в будущем Народный артист РСФСР и другие артисты, всех я сейчас уже не помню. Мне сказали, что Владимир Иванович сам будет набирать свой класс. Я очень волновался. Наступил день прослушивания. Нас было восемь человек – две женщины и шесть мужчин. Вошел Касторский. Высокий, полный, с красивой седой шевелюрой. Мы все встали. Я пел третьим. Слушал он очень внимательно, дал возможность допеть все до конца. Меня он взял в свой класс – стало легко на душе. Я принят! Всем, кого он взял в свой класс, он дал задание. Мне он поручил приготовить третий номер из Панофки (музыкальные упражнения для голоса), я то думал, что мне придется готовить романсы. Дома я повторял то, что он задал. Мне было трудно, так как не было инструмента. Приходилось ходить в студию, искать свободный класс и там заниматься. Соседка по квартире дала мне и моему товарищу пропуск в Кировский театр на оперу Рубинштейна «Демон». Владимир Иванович пел Синодала. Было воскресенье, занятий нет. Когда мы вошли в зрительный зал, я остолбенел. Какая роскошь – ложи, партер, люстры – все сверкало! Такого театра я еще не видел. Вот и увертюра – дивная музыка. Из театра я вышел, как больной, уснуть не мог всю ночь. Как я завидовал тем, кто там пел. Я часто занимался у и Касторского дома, так как Владимир Иванович сам мог аккомпанировать. Он учил меня правильно петь ту или иную партию, ставить ударение, исполнять романсы. Квартира у него была – настоящий музей! Много картин, часов. Однажды я пришел днем, ровно в 12 часов все они заиграли на разные голоса. Жаль, что все это погибло во время войны. В квартиру попала бомба, сгорели картины, ценная библиотека и его портрет, написанный маслом, где Владимир Иванович был во весь рост.
Фото В.И.Касторского с автографом: Фото было подарено певцу в один из его приездов в Ленинград. До войны В.Бунчиков много раз бывал с театром на гастролях в Ленинграде и всегда заходил к В.И.Касторскому, который был рад, что его ученик стал настоящим певцом.
Жить мне было трудно, стипендии в студии не давали, и я решил встать на учет в Рабис, там давали ежемесячное пособие. Пришлось мне пойти и в Ленинградскую эстраду, там я показал справку, что у меня вторая категория. Но мне сказали, что надо меня прослушать, так как это Ленинград, а не Украина. Назначили пробу. Я прошел опять по второй категории – это не плохо. От всех я скрыл, что я в Ленинградской эстраде. Понемногу мне давали концерты, так что на жизнь стало хватать. Из Днепропетровска к нам приехал друг, который тоже хотел поступить в консерваторию. Жить ему было не у кого. Мы решили его приютить на несколько дней - если он поступит, то ему дадут общежитие. Комната у нас маленькая, да и вечерами к нам стал ходить наш хозяин. Мы сидели и ждали, когда он уйдет. Наконец, хозяин прощался, наш друг тоже прощался вместе с ним, а потом возвращался обратно черным ходом. Мы ему стелили на полу. Утром та же процедура – уходил он с черного хода на улицу, потом звонил в парадную и наш хозяин его впускал. Прожил он у нас пять дней. В консерваторию его приняли и дали общежитие. Живем мы как будто хорошо. Но как-то утром заходит к нам наш хозяин и говорит, что к нему приезжает племянница и нам комнату придется освободить. Этого мы никак не ожидали. Он нам дал адрес, где сдают комнату, но там заломили такую цену, что мы сразу ушли. В другом месте, когда узнали что один из нас скрипач, а другой певец, наотрез отказались сдавать. Был еще один адрес. Дверь открыли две девушки, мы сказали от кого пришли. Комната нам понравилась, а главное – в углу стояло пианино. Но цена 35 рублей. Это нам не по карману, мы могли только 20. Когда мы стали уходить, девушки были огорчены. А мой друг Саша и говорит: «Знаешь, Володя, здесь нам нельзя жить, нас тут женят, тогда прощай наша учеба и карьера». Я подумал и согласился с ним. Опять мы ни с чем. Но хозяин дал еще один адрес. Пошли мы туда, на Фонтанку 15. Шестой этаж, лифт не работал. Поднимаемся, звоним. Дверь открывает солидная дама. Мы сказали от кого пришли. Нам показали комнату: почти пустая, из мебели стол и шкаф. Хозяйка сказала, что хочет 70 рублей, а потом, мол, дело будете иметь с домуоправом. Мы согласились, но дали ей только 40 рублей – больше у нас не было. Бегом за чемоданами, чтоб не раздумала. Никто нас не спросил, где мы учимся, мы решили три дня не заниматься, пока нас не пропишут. Попрощавшись тепло с нашим бывшим хозяином, мы пошли устраиваться на новое место. Днем я сходил на рынок, купил за 6 рублей кровать, кое-что нам дали соседи, на чердаке нашли старую кушетку и пару стульев. В нашей квартире шесть комнат, в ней вместе с нами живет девять человек. Все работают. В одной из комнат стоял рояль. Когда дома никого не было, я стал там заниматься. Соседи оказались хорошие люди, к нам относились хорошо, а когда у кого-нибудь собирались гости или был день рождения, то всегда приглашали нас. Нам повезло – попали к хорошим людям! В студии я организовал концертную группу. Мы выступали в перерывы на заводах и фабриках. Так закончился первый семестр. Мы поехали в Днепропетровск, там меня уже объявляли как артиста Ленинградской эстрады. Перед отъездом Владимир Иванович спросил у меня, что я буду делать на каникулы. Я сказал, что буду петь – надо немного подработать, что бы одеться. У меня не было теплого пальто, в моем стареньком, на «рыбьем меху», зиму не проходишь. За лето мы дали несколько концертов, надо было ехать на Волгу и на Кавказ. Я решил съездить в Крым, повидать тетю и дядю. В Симферополе я пробыл семь дней. Повидал своих знакомых, учителей. Время пролетело быстро, надо возвращаться в Ленинград. Снова начались занятия в оперном классе. Я репетирую отрывки из оперы «Руслан и Людмила». В студии мне как-то сказали, что при Доме Искусств открылась оперная студия. Режиссером этой студии был Н.К.Печковский. Меня это очень заинтересовало, и я пошел туда. Сказали, что будут готовить отрывки из опер в концертном исполнении. Кроме того, в студии есть занятия по технике речи и пластике. Я решил заниматься в студии. Теперь мой рабочий день с утра и до позднего вечера. Мне страшно хотелось познакомится с Печковским (а пока с нами занимается его ассистент). Репетируем «Евгения Онегина», «Русалку» и «Паяцы». Наш Дом Искусств устраивал иногда платные концерты. Вот в таком концерте попросили выступить и Печковского. Он согласился, но попросил, что бы спел и еще кто-нибудь из студии. Печковский всех прослушал, выбрал меня и еще одну певицу. Когда узнали, что будет петь сам Печковский, кассу «атаковали». Через два часа все билеты были проданы. Как я волновался – трудно описать! У Николая Константиновича было очень много поклонников, мы, конечно, знали, что пришли слушать не нас, а его. Мы выступали в первом отделении. Я спел романс Рахманинова и романс Чайковского. Имел успех, даже не ожидал, что меня так хорошо примет публика. Ко второму отделению пришел Печковский. «Мне что-нибудь оставили петь?» - спросил он. В концертах он всегда пел Рахманинова. Успех он имел огромный, его забросали цветами. Однажды, когда мы репетировали «Онегина» нам сказали, что на репетицию придет Николай Константинович. Что тут было. Все забегали, заволновались. Вдруг я услышал голос Печковского: «Покажите эту сцену с поднятия занавеса». Дали занавес, все приготовились. Вот и наш выход. Когда мы закончили, он нас всех подозвал к себе. Кого похвалил, кого поругал. Наш выход ему не понравился, особенно не понравился я. Он сказал, что я совершенно не умею ходить по сцене, нет осанки. Я очень расстроился. Откуда мне было знать, как ходил Онегин!? Кто меня этому учил! Печковский мне прочитал целую лекцию про Онегина, каким он должен быть, дал много ценных советов и, в первую очередь, взять Пушкина и внимательно прочитать весь роман. Он так же поручил режиссеру заниматься со мной. Теперь по улицам я ходил походкой Евгения Онегина, вставал и садился тоже Онегиным. Ровно через неделю Печковский снова явился на репетицию. Он всегда приходил так, чтобы об этом никто не знал. Когда закончился первый акт, он из зала крикнул: «Браво Бунчикову, молодец!». Я был на седьмом небе от его похвалы. Вскоре он уехал, перед отъездом немного позанимался с нами. «К следующему разу прошу приготовить сцену у Лариных на балу», - сказал он. Совершенно случайно я попал в театр на «Пиковую даму», где Печковский пел Германа (Елецкого пел Сливинский, Касторский пел Златогора). Много раз я слушал «Пиковую даму» с хорошими голосами, но такого Германа в жизни не видел и не слышал. Как он играл, пел, трудно передать словами. Сцену в игорном доме провел изумительно. В концертном исполнении я приготовил заключительную сцену из оперы «Евгений Онегин». Татьяну пела певица Рындина. Эта сцена у меня получилась сразу, а вот ссора с Ленским и бал у Лариных дались с трудом. Печковский сам со мной занимался, гонял меня много раз, до тех пор, пока не получилось так, как он хотел.
Владимир Бунчиков, конец 20-х годов.
Наступил 1930 год. Наш дирижер вручил мне клавир оперы Леонковалло «Паяцы». Мне было поручено готовить партию Сильвио. Но я стал готовить еще и Тонио. Партии очень интересные, и я с удовольствием работал над ними. В концертном исполнении я спел партию Свата из оперы «Русалка», а так же одноактную оперу Пуччини «Плащ». К сожалению, эту оперу сейчас не ставят. А жаль, так как там очень интересная певческая партия. Из всей моей работы этой студии мне запомнились работы с Николаем Константиновичем Печковским, он мне очень многое дал, многому научил, это все мне очень пригодилось в дальнейшей работе. Я писал о том, что очень любил оперетту. У меня появилась мысль приготовить дуэт для выступления на эстраде. Партнерша была тоже из нашей студии, мы приготовили несколько сцен из оперетт и довольно успешно пели их. В нашей студии я любил класс гармонии. Его преподавал Арсений Павлович Гладковский. Занятия в студии идут успешно. Я хорошо сдал гармонию, теперь предстоит рояль – не знаю, что получится. Долго учил романс Чайковского, Владимир Иванович Касторский мне его сам спел. Спеть после него я вообще уже не смог. Я сказал ему, что этот романс пусть немного полежит, петь его я еще не готов. Я начал исполнять его только год спустя. Уроки Касторского нельзя забыть. На уроках он нам пел сам, особенно мне запомнился романс «Благословляю вас, леса». Уже будучи певцом, я часто вспоминал, как нужно учить романсы, а учить их мне пришлось много. В феврале 1931 года вызывают меня в Ленинград и говорят, что формируется бригада в колхоз. До отъезда пять дней. Срочно пришлось учить дуэты с новой партнершей Лидой Прокофьевой. Но она с ними справилась быстро. Поехали два баяниста, чтица, иллюзионист и мы. Нам всем дали бурки и лыжи, на которых я никогда не катался. Ночью тронулись в путь. Первая остановка станция «Званка». Нас поставили на запасной путь. Часов в 12 дня к нам приехали розвальни, и мы отправились в деревню. Концерт дали в избе-читальне. Народу набилось – что-то страшное! Стало жарко. Первый концерт прошел хорошо, особенно понравился наш иллюзионист. После концерта – в свой вагон. Иногда нас кормили, если было что в колхозе. После обеда ходили на лыжах, кто умел. Я, хоть никогда не катался, тоже решил попробовать встать на лыжи. Однажды чуть не пришлось отменить концерты, у нас был, как говориться, «аврал». Я чуть не влетел в избу вместе с лыжами, я не умел с горки скатиться вниз, на пути стояла изба, а свернуть в сторону я боялся. Пришлось падать. Лыжи отлетели в строну. А один баянист упал и вывернул руку, когда спускался вниз. Пришлось нам сесть на дрезину и везти его в больницу. Там ему вправили руку. На этом мы закончили наш спорт на лыжах. Пошла четвертая неделя нашей поездки. Нам дали отпуск на три дня. Я попросил нашего бригадира, что бы он разрешил мне съездить в Ленинград, у меня там были дела, кроме того, хотел взять другие ноты. Одна ночь – и я в Ленинграде. Иду по городу и вдруг вижу объявление: «Московский Музыкальный Театр устраивает во Дворце 1-ой пятилетки конкурс вокалистов». Решил пойти на пробу. Пришел домой, отобрал ноты. Прихожу во Дворец, а там уже полно народу, смотрю – много знакомых. Список желающих лежит на столе у председателя жюри Григория Столярова. Запись уже была четыре дня назад, и я опоздал. Встал у двери и начал ждать, может мне удастся как-нибудь проскочить. С трудом смог записаться – помогли друзья. На мое счастье объявили перерыв до завтра. Меня это обрадовало, я хоть немного позанимаюсь с пианистом. На другой день, ровно в 10 часов я был на месте. Меня должны были прослушивать в малом зале. Слышу, объявили мою фамилию. Вошел. В комиссии сидело три человека во главе с Леонидом Васильевичем Баратовым. - Что вы будете петь? - спросил он. - Арию Мазепы – ответил я. Не помню как я пел, страшно волновался, но голос звучал хорошо. Меня поблагодарили, я поклонился и вышел. Стою в коридоре и жду своей участи. Концертмейстер Бульковштейн, правда, сказал, что я пел хорошо, и меня должны взять. Это меня, конечно, обрадовало. И вот наконец объявили, что я допущен на конкурс. А я то думал, что это уже все! Оказывается, это был только отбор. Завтра опять волнения. Ночь почти не спал, в уме повторял тексты, которые завтра буду петь. Я выбрал пять арий. Ночь мне показалась очень длинной. Утром встал, пошел по улице, что-то поел, хотя кусок не лез в горло. Пришел к 9 утра в клуб. Посмотрел сцену, где буду петь, где буду стоять – раньше на этой сцене я ни разу не выступал. В 10 утра зал начал заполняться публикой. И зачем только ее пускают?! До меня спел один баритон, и спел совсем неплохо. Я подумал, что теперь мне «хана», двух баритонов подряд слушать нехорошо. Но что же поделать. Я вышел на сцену довольно смело, терять мне было нечего. Спел арию Елецкого из оперы Чайковского «Пиковая дама». Когда закончил, услышал голос Баратова: «Это вы вчера пели Мазепу? Можете спеть еще раз?». Я спел. «Что вы еще можете?» - спросил он. Я спел еще арию Роберта из оперы Чайковского «Иоланта», арию Тореадора…, всего спел четыре арии. Я понравился, меня приняли! Боже, как я был рад. В театр приняли шесть человек: трех баритонов, одного тенора, бас и сопрано. Самое страшное, что в Москве нам не дают квартиры. Где буду жить – не представляю. Да и зарплата всего 110 рублей, а здесь я имел 200. Позже мне сказали, что я смогу приехать к новому сезону, так как после Ленинграда театр едет все равно на гастроли, потом у них отпуск. Я обрадовался, мне совсем не хотелось ехать в Москву, но другого такого случая не предвиделось. Моя партнерша советовала мне пойти через два дня на пробу в Малый оперный театр. Я так и сделал, записался и на другой день явился в театр. Там пробовалось всего несколько человек. Спел одну арию, и мне дали оркестровую, чтоб я спел Ригалетто. Сцену из второго акта я знал хорошо. Попросил пианиста мне показать темпы. Вот я и на сцене. За пультом дирижер Коган, он от меня далеко, такую большую оркестровую яму я вижу впервые, так что нужно хорошо знать партию. Пошла моя музыка. Я собрался с духом и начал. Надо сказать, что мой голос ни разу меня еще не подвел. Но вдруг случилось непредвиденное. Я пропел почти полсцены, у меня маленькая пауза и вдруг я слышу голос дирижера. Я подумал, что это относится ко мне, и остановился. «Чего вы остановились?» – крикнули из зала. Я, конечно, пошел петь дальше, но настроения не было, собраться в образ я уже не мог. В публике сидел известный дирижер Самосуд, он мне предложил спеть Грязного, но я отказался и ушел. Виноват, конечно, был дирижер, который не должен был разговаривать с музыкантами во время исполнения. Расстроенный я пришел к Владимиру Ивановичу, все ему рассказал. Он при мне позвонил Самосуду домой. Тот ему сказал: «мы слушали Вашего ученика, он нам понравился, у него хороший голос». Решили они так: поскольку меня приняли в Московский Музыкальный театр, то я пока поеду туда на один сезон, а потом они меня возьмут в Малый оперный. Я особенно не переживал, что они меня не приняли. Значит не судьба. Но с этими дирижерами нас свела-таки судьба. С Самосудом я часто выступал в Колонном зале, мы с ним записали в концертном исполнении оперу «Паяцы». В 1946 году я пел заключительную сцену из оперы Чайковского «Евгений Онегин» с Ленинградским симфоническим оркестром, а дирижировал Коган. Это было в Кисловодске.
Назад // В оглавление книги // Дальше
См.
также информацию о Владимире Бунчикове и Владимире Нечаеве на странице биографий певцов
>>>; См. также записи песен в исполнении Владимира Бунчикова >>>; См. также записи песен в исполнении Владимира Нечаева >>>;
Полный каталог записей сайта "Виртуальная Фонотека" >>>
|
